Школьный мир ИНФО

Как общались люди во времена мушкeтеров?

Нравы французского дво­рянства в XVII веке пред­ставляли собой смесь дер­зости и галантности, и в этом смысле французские дворяне XVII века были наиболее достойны своего яркого воп­лощения — Д'Артаньяна. Идеальный дворянин был че­ловеком несколько легко­мысленным, блестящим, под­вижным и неутомимым, ко­торый, по словам Сент-Бёва, «исправлял все свои ошибки ударом шпаги или острым словом». Опасение запятнать свою честь или честь своего дома было сильнее страха смерти. «Жизнь дворянина неотделима от его чес­ти»,— говорил Ришелье. И потому однажды Бассомпьер из чистой бравады проехал 120 шагов под огнем неприя­теля. Одна пуля пробила сед­ло, другая — плащ. «Я был уверен, что меня убьют, но все же не уклонился от пуль»,— вспоминал он впо­следствии.

Что же касается женишн. то они не только восхища­лись безграничной храбро­стью мужчин, но и сами про­являли воинственные «за­машки». Госпожа де Монтра-вель с оружием руках оспаривала у своего брата право владеть родовым зам­ком. Госпожа Шато-Ги

ковала одна со своим коню­шим трех соседей-дворян и погибла в схватке. Госпожа де Боневаль, известная тем, что тушила свечу выстрелом из мушкета, вызвала мужа на дуэль и получила от него четыре добрых удара шпагой. Манеры представляли со­бой смесь почтительности, фамильярности и церемон­ности. Даже светской даме, делая реверанс, следовало выполнить его изящно и сог­ласовать в то же время с рангом того лица, к которо­му он относился. Мужчины оставались в шляпе во время визитов и даже за столом. Снимали они свой головной убор, чтобы поздороваться, а затем вновь надевали его — остатки старинных обычаев, сохранившихся впоследст­вии только среди крестьян. За чье-нибудь здоровье пи­ли стоя или опустившись на колено, но обязательно без шляпы и с обнаженной шпа­гой в руке. Граф де Гран Пре пил за здоровье своей возлюбленной из заряженно­го пистолета, держа палец на курке, после чего стрелял в воздух. Двое других вельмож проделывали то же самое, ио усложняли игру тем, что каждый из них пил из писто­лета, который держал дру­гой.

На парадных обедах со­трапезники рассаживались в один ряд: знатнейший из присутствующих занимал место на почетном конце сто­ла и не имел соседей с правой стороны. По его левую руку садился следующий по знат­ности гость, и так далее до противоположного конца стала. Хозяин дома занимал место в зависимости от свое­го титула и положения.

В письмах слова «сударь» и «сударыня» были единст­венным принятым обраще­нием, однако существовало много оттенков в манере писать их — отдельно или верху листа, или же в строч­ку. Все зависело от знатнос­ти того лица, к которому обращались. К слову «су­дарь» светские люди никогда не прибавляли ни титула, ни звания. В переписке членов семьи ничто не указывало на родство. Муж и жена назы­вали друг друга «сударь» и «сударыня», сын писал отцу «сударь», и тот отвечал ему так же. Если обращение «ты» иногда и попадается в пись­мах, то исключительно шут­ки ради. Говорить друг другу «ты» позволяли себе только лица равного положения. Вельможи говорили «ты» прислуге, а король выделял обращением на «ты» своих фаворитов.

Очень распространены бы­ли поцелуи. Они служили не только обычным приветстви­ем, но вместе с объятиями заменяли собой поздравле­ния, выражение благодарно­сти и дружеские излияния. Согласно этикету того времени, господствовавшим представлениям о норме по­ведения, учтивость и выра­жение чувств принимали несколько преувеличенные формы. Однако, невзирая на всю сложность этикета и це­ремонность манер, придвор­ные нравы мало чем отли­чались от общих нравов эпо­хи. Однажды Людовик XIV стал бросать в придворных дам хлебными шариками и милостиво разрешил отве­чать ему тем же. От шариков перешли к яблокам и апель­синам, и когда одной из дам король сделал больно, та вылила на него содержимое салатника.

Руководство хорошего то­на 1640 года рекомендовало мыть руки каждый день, а лицо — почти так же часто, а руководство 1673 года — советовало придворным «дер­жать в чистоте волосы, гла­за, зубы, руки, и даже ноги, особенно летом, чтобы не вызвать тошноты у своих со­беседников».

 
< Пред.   След. >